Выдержка из работы:
Некоторые тезисы из работы по теме Антологические мотивы и образы в поэзии (лирике) Аполона Майкова
Своих современников А.Н. Майков привлекал как поэт, прозаик, переводчик. Художник принадлежал к числу людей, опиравшихся в своих жизненных воззрениях на православную мораль и систему ценностей. По отзывам современников, это был человек, превыше всего ценивший в людях доброту, великодушие и милосердие. В своих взаимоотношениях с окружающими он также придерживался этих важнейших христианских добродетелей.
А. Н. Майков прожил долгую, творческую и плодотворную жизнь. До самых последних мгновений земного бытия поэт продолжал работать над своими произведениями, исправляя и совершенствуя их. Более пятидесяти лет продолжалась его литературная деятельность, началом которой мы вправе, вслед за писателем, назвать весну 1838 года. Именно тогда, почти одновременно в двух университетах, в Петербурге и Москве, известные представители русской словесности А. В. Никитенко и С. П. Шевырев обратили внимание своих студентов на появившиеся еще в рукописных списках стихотворения юного Аполлона Майкова. То были его поэтические произведения «Венера Медицейская» и стихотворение в антологическом роде «Сон».
*
*
В ходе нашего исследования мы пришли к выводу, что в антологических стихотворениях Майкова пейзаж подчинен двум композиционным принципам. Первый принцип предполагает оттеснение пейзажа на второй план динамикой сюжета или развернутым описанием персонажей – действующих лиц («Сон», 1839; «Вакханка», 1841; «Эхо и Молчание», 1840): включаясь в картину мира по мере необходимости, он становится естественным и необходимым звеном в формирующемся единстве этой картины. Иллюзия слияния мифологических персонажей с природой создается природным кодом: упоминаются растения, вплетенные в одеяние и превращенные таким образом в атрибуты мифологических персонажей, появляется сравнение волос с водой – природной стихией, что обнаруживает их акватическую природу: «…с аканфом и плющом власы ее спадали на кожу тигрову, как резвые струи…».
Другой композиционный принцип заключается в том, что, оттесняя собой все прочее, пейзаж предстаёт в полном объёме живописности, картинности. В лирических пьесах этого типа пейзаж вторичен, медитативен; это особая форма присутствия лирического «я», заменяющая динамику событийного сюжета («Я в гроте ждал тебя в урочный час…», 1840-1847; «Призыв», 1838). Медитативность выражается специфически: в общей картине угасающего дня метафора сменяется персонифицированной, выраженной в упоминании гальционы, а потом в развернутом описании Эос – Зари – «любовницы Кефала», которая, «облокотясь на рдяные врата младого дня, из кос своих роняла златые зерна перлов и опала на синие долины и леса…». В персонификации мира, его оживлении – игра со зрителем и выражение состояния души. С другой стороны, в распределении цветовых пятен – выражение красоты объективного мира: Майков «работает» цветом, используя только «чистые» тона. Так, субъективность уравновешивается пластикой и наоборот.