Выдержка из работы:
Некоторые тезисы из работы по теме Сопоставительный анализ произведений "Исповедь сына века" А. Мюссе и "Герой нашего времени" М. Лермонтова
Расцвет творчества Лермонтова — последний период, — характеризуется преодолением субъективности и ограниченности романтического метода. Стремление создать прозу значительную, исполненную мысли, глубоких социальных и философских обобщений, характерное для магистральной линии литературы Франции (Стендаль, Бальзак, Мериме), близко его творческим исканиям. Первый русский психологический роман Герой нашего времени, тесно связанный с французской психологической традицией XVII – первой половины XIX вв. (от Принцессы Клевской М. де Лафайет до Красного и черного Стендаля), своим искусством исследования души во многoм обязан прозе Франции и, в частности, исповедальному роману, впервые в европейской словесности разработавшему категорию рефлексии.
Б.М. Эйхенбаум пишет, что «история замысла и писания "Героя нашего времени" совершенно неизвестна: ни в письмах Лермонтова, ни в воспоминаниях о нем никаких сведений об этом нет». Так, может быть упомянуто письмо к С. А. Раевскому от 8 июня 1838 г. (из Царского Села), когда работа над новым романом была, вероятно, уже начата, Лермонтов ограничился сообщением, что начатый прежде роман (т. е. "Княгиня Лиговская") "затянулся и вряд ли кончится". Кроме того, в этом письме есть следующая фраза: "Писать не пишу, печатать хлопотно, да и пробовал, но неудачно". Здесь Эйхенбаум говорит о том, что, возможно, сложность у Лермонтова вызывает переход от поэзии к прозе.
«Некоторые наблюдения и предположения относительно замысла и писания "Героя нашего времени", пишет Эйхенбаум, - можно сделать путем анализа самих текстов. Еще до выхода романа отдельным изданием три входящие в него повести были напечатаны в "Отечественных записках": "Бэла" (1839, ? 3), "Фаталист" (1839, ? 11) и "Тамань" (1840, ? 2). "Бэла" появилась с подзаголовком: "Из записок офицера о Кавказе"; тем самым был сделан намек на продолжение. Такая возможность подтверждалась и концом повести, где автор рассказывает, как он в Коби расстался с Максимом Максимычем: "Мы не надеялись никогда более встретиться, однако, встретились, и если хотите, я когда-нибудь расскажу: это целая история".
Более того, Эйхенбаум отмечает, что в одной из фраз герой сам говорит о том, что приехав в крепость, рассказал обо всем Максиму Максимычу.
«“Герой нашего времени” — первый в русской прозе “личный” (по терминологии, принятой во французской литературе) или “аналитический” роман: его идейным и сюжетным стержнем служит не внешняя биография (“жизнь и приключения”), а именно личность человека — его душевная и умственная жизнь, взятая изнутри, как процесс» общефилософскую значимость в качестве одного из способов познания мира и человека. Эстетизация рефлексии (придача художественности процессу самопознания) требует определенной жанровой структуры. В наибольшей степени эстетическому заданию отвечают жанры эпистолярного и исповедального романов, интеллектуальной драмы, собрания афоризмов и сентенций. В европейской литературе ХХ в. мастера рефлексии — Бернард Шоу, Брехт, Жироду, Сартр, Ионеско, Олби, а также авторы интеллектуальных романов и новeлл неомифологизма (Джойс, Гессе, Томас Манн, Фолкнер, Стайрон, Борхес, Кoртасар и др.).
В России первой половины ХIХ в. у истоков такого способа исследования души стоит Лермонтов. Эстетизация рефлексии отвечает природе гения, специфике личности поэта, свойственна всему его творчеству (прозе, драматургии, поэзии) и проявляется на разных уровнях (идей, структуры образов, стиля). Что касается генезиса, традиция ведет к ироническому самоанализу Стерна (Тристрам Шенди), к раскрытию диалектики мышления (Дидро. Жак-Фаталист), к демонстрации относительности понятий (Вольтер. Философские повести), к поэтике афоризма (Ларошфуко), к сентенциям французских моралистов XVII–XVIII вв.